Сигнал тревоги раздался в середине дня в воскресенье, 21 июня: патруль "Архнадзора"* заметил, что возле дома Сысоева в Печатниковом переулке, 7 растет груда досок, кирпичей и строительного мусора. Те, кто оказался ближе, поспешили в Печатников. Тревожиться было за что: дом Сысоева, выявленный объект культурного наследия, то есть охраняемый законом памятник архитектуры, уже несколько лет стоял заброшенный и пустой, балансируя на грани случайного поджога или нежданного обрушения. Десятью днями ранее представители "Архнадзора" обнаружили в нем рабочих из южных краев, которые сказали, что будут ремонтировать дом под офис какой-то фирмы. Какой, они не уточнили, зато соединили с начальником. Начальник не представился и фирмы не назвал, обозначив ее "частным инвестором".

Двухэтажный домик с кариатидами — статуями женщин, поддерживающих карниз или перекрытия, — и богатой лепниной на фасаде мало кто знает, но все видели: в гайдаевском фильме "Двенадцать стульев" он играл роль дома Эллочки-людоедки, и Остап — Гомиашвили красуется в кадре на его фоне. Дом старинный, построен вскоре после наполеоновского нашествия. В 1896 году его купил разбогатевший крестьянин Подольского уезда П.С. Сысоев — на фасаде цел еще роскошный картуш с вензелем "ПС".

 

Прекрасный формовщик и лепщик, принимавший участие в оформлении интерьеров Филипповской булочной и гостиницы "Метрополь", Сысоев перестроил дом при помощи архитектора Зубова, превратив фасад в своеобразную рекламную витрину своего таланта.

 

И внутри украсил, как выяснилось, от души. Интерьер украшали лепные плафоны на потолке, карнизы, филенки на стенах, кафельная печь и прочие роскошества. Рабочие нас заверили, что красоты не порушат. О том, существует ли проект реставрации, согласован ли он с Москомнаследием, и о прочих премудростях они сказать ничего не смогли: начальство, мол, все знает.

 

Чтобы потом не говорили, что ничего ценного тут не было, "Архнадзор" сфотографировал все открытия. И направил факс председателю Москомнаследия Валерию Шевчуку с просьбой проверить законность происходящего с памятником архитектуры. Ответа не последовало. Зато раздался сигнал тревоги 21 июня.

Прибыв по тревоге и проникнув на второй этаж, мы увидели, что междуэтажное перекрытие выломано, и кафельная печь, от которой уже успели отломать несколько панелей, практически висит в воздухе; сломаны межкомнатные стены вместе с лепными филенками; карниз, лишенный опоры, провис и искривился; потолки со всеми плафонами и украшениями покрылись угрожающими трещинами.

 

Мы позвонили в Москомнаследие. Был выходной, но после некоторой паузы нас попросили не уходить: сюда едут инспекторы. Пауза была использована для визита в близлежащий ОВД и к участковому. Выслушав краткий рассказ о том, что на его участке находится памятник архитектуры, с которым неизвестные нехорошо обращаются, он, прихватив товарища по оружию, сел в машину и отправился к дому. Милиция увела рабочих — выяснять личности. На прощание участковый спросил, есть ли у "Архнадзора" возможность охранять дом Сысоева.

 

Тем временем приехали двое молодых энергичных инспекторов Москомнаследия. Общий консилиум постановил, что дом, оставшийся без присмотра, нужно законсервировать — заколотить окна и двери. Все засучили рукава, нашли в доме два молотка-гвоздодера и стали сооружать баррикады из досок и кирпичей, валявшихся во дворе. Провисший карниз подперли бревном.

Этот импровизированный воскресник стал прекрасным примером конструктивного сотрудничества работников государственного органа охраны наследия и представителей общественности, но грозил затянуться до утра. В Печатников стали съезжаться добровольцы "Архнадзора", вооруженные первым попавшимся под руку инструментом. Вернулись отпущенные из милиции рабочие. Консервации они не препятствовали, но принялись куда-то звонить. Через некоторое время стали прибывать представители неведомого инвестора, хотя ясности это не прибавило.

 

Первый сказал, что приехал убедиться, что дело не пахнет рейдерским захватом. Вопросы о согласованиях, проекте реставрации и названии фирмы он посоветовал адресовать в управу района, в которой якобы все знали. Второй представитель инвестора, более беспокойный, едва успев вылезти из Bentley, весьма эмоционально заявил во всеуслышание, что "бумажки" (служебные удостоверения инспекторов Комитета по культурному наследию города Москвы. — "Газета") его не интересуют, что президент велел не кошмарить бизнес, а мы хотим вернуть "лихие 90-е". Сообщив все это, он удалился, а его коллега по бизнесу навесил на дверь особняка замок. Инспекторы Москомнаследия договорились встретиться с ним здесь же наутро. Ушли, заколотив последнюю дверь, и архнадзоровцы.

Утро понедельника началось с визита в Печатников. Из Москомнаследия прибыли двое других инспекторов с приказом председателя комитета о проверке на объекте и предписанием об остановке несанкционированных работ. Загвоздка была в том, что вручить предписание было формально некому. Чиновники попытались повести дело на официальный лад и показали представителю инвестора свои служебные удостоверения. В ответ тот назвался Виталием Никитиным и показал водительские права. Это было бы смешно, когда бы не было так грустно: "В управе все знают" — вновь услыхали мы.

 

В управе Мещанского района нас принял заместитель главы Николай Булыгин. "По этому адресу у меня никаких данных нет, — заявил он. — Ни разрешений, ни поручений ремонтировать этот дом управа никому не давала. Он даже у нас не на балансе — обращайтесь в департамент имущества города Москвы".

 

Инспекторы уехали обратно в Москомнаследие, увозя с собой предписания. Представители "Архнадзора" отправились обратно в Печатников убедиться, что замок и баррикады на месте.

 

С тех пор прошло еще две недели. Архнадзоровцы еще раз ездили в субботу восстанавливать нарушенную кем-то охранную фортификацию. "Ремонт" не возобновился. Сердечное спасибо сотрудникам ОВД Мещанского района и инспекции Москомнаследия за оперативное вмешательство в судьбу памятника, тем более в выходной.

Пресс-служба Москомнаследия сообщила, что комитет не выдавал никаких согласований на работы в доме Сысоева. Москомнаследие обратилось в управление Федеральной регистрационной службы по Москве с просьбой установить собственника дома, а также направило запросы в Мосгосстройнадзор и прокуратуру Москвы с просьбой провести проверки в связи с несанкционированными работами на памятнике. Инвестор по-прежнему остается неизвестным.

 

Мораль всего этого детектива предельно проста. В центре столичного города Москвы, известного тщательным соблюдением строительного и охранного законодательства, средь бела дня неизвестные люди, нанятые неизвестным инвестором, неизвестно зачем и неизвестно по чьему разрешению приходят в дом — памятник архитектуры, поселяются в нем и начинают его курочить. И делают это целых 10 дней, пока их, можно сказать, не застигают с поличным. И до сих пор никому, кроме рабочих, которых визит в милицию вряд ли порадовал, за это все никакого наказания не вышло. То ли памятников у нас слишком много, то ли инвесторов надо беречь, тем более неизвестных.

 

Только кажется, что недавно мы уже слышали подобную историю. В ней, правда, не было памятников архитектуры, зато известно название фирмы. Закончилась та история пустырем на Садовнической набережной.

 

В тексте использована краеведческая информация о доме Сысоева, собранная Александром Можаевым ("Архнадзор").

 

Константин Михайлов, газета "Газета", 3 июля 2009 года

* - примечание от "Москвы, которой нет". Стать участником движения "Архнадзор" очень просто. Достаточно вчитаться в манифест движения, понять, что "да, да, да, именно об этом я все время и думаю", и написать письмо на archnadzor (собака) gmail.com с тем, кто вы и чем могли бы помочь. После вас обязательно пригласят на заседание одной из секций движения. Присоединяйтесь.