Мы — очевидцы удивительных событий, ни сиюминутное значение, ни отдаленные последствия которых нам неведомы. В Россию — в недавнем еще прошлом страну партсъездов, лагерей, воинствующих безбожников и всевластного НКВД — стали возвращаться из-за границы православные святыни. Причем дело пошло чрезвычайно бурно — даже высшие церковные иерархи не знали, что с этим делать. Принимать ли святыни «эмигрантской» Русской православной церкви за границей? И уж тем более принимать ли дары от латинян-католиков, даже если они сулят вернуть одну из самых значимых для России святынь — икону Казанской Богоматери

В этой части события приняли оборот прямо драматический: в 1993 году папа сам предлагал привезти икону в Москву и в кои-то веки встретиться наконец с патриархом братской православной церкви. Но патриарх встречаться не пожелал и дар не принял. Почему? — взмахнулись умы. — А пусть не занимаются прозелитизмом! — И точка. Хотя Казанская в каком-нибудь добром соборе нам была бы помилей недавних «иконостасов» политбюро ЦК, да и на папу было бы интересно взглянуть после семидесяти лет научного атеизма. И потом, побывал же папа в православной Сербии, в Грузии — и ничего там не окатоличилось и в духовном смысле не порушилось!

Патриарх Московский и всея Руси остался неколебим. Время шло. Папа дважды в день продолжал молиться в часовне у православной святыни, понимая, должно быть, что чудотворный образ оказался заложником безобразной всемирной ситуации, которую так вот, одним своим хотением, не изменишь. Наведывались гости. В 2000 году Ватикан посетил мэр Казани Камиль Исхаков и, увидев образ, утраченный в городе при чрезвычайных и буквально детективных обстоятельствах, выразил надежду, что когда-нибудь икона вернется в Казань. Папа выразил ту же надежду, В 2003 году Ватикан посетил президент России В. В. Путин. Во время разговора с президентом папа, вернувшись к разговору о Казанской, взял икону в руки, как бы умоляя светского руководителя государства принять дар. Чем произвел впечатление; во всяком случае тогда же президент отзвонил Алексию II — впрочем, без видимого результата. Однако именно после этого процесс отдарения Казанской вошел в принципиально иную стадию. Были направлены эксперты. Созданы государственные комиссии. Улажена процедура передачи, в которой папа уже не участвовал (а жаль!). В результате 28 августа этого года Казанская прибывает в Россию.

Как только зарубежный мир узнал, что ватиканская Казанская возвращается, воспоследовал мистический ответ: в июле 2004-го из Америки в Россию привезли древнюю византийскую чудотворную икону Тихвинской Богоматери, из Иерусалима (хоть всего и на пять дней) были доставлены в храм Христа Спасителя мощи великой княгини Елизаветы Федоровны…

Раскрытие всех фантастических перипетий истории с иконой Казанской Богоматери будет невозможно, если мы умолчим, что Богородичный образ связан с пророчеством Фатимы. Это принципиально важно, ибо тем самым были предопределены и судьба иконы, и накал разворачивающихся вокруг нее страстей. Фатима — не имя человека, а название небольшого местечка в Португалии, где с 13 мая по 13 октября 1917-го трем маленьким девочкам несколько раз являлась Богородица. Она сделала ряд пророчеств о судьбах мира и особо — о будущем далекой от Португалии России. Богоматерь поведала девочкам, что власть в России будет захвачена безбожниками и страна надолго станет «оплотом лжеучений, которые окажут пагубное влияние на судьбы мира», а также предрекла Вторую мировую войну. Но одновременно указала, что, когда Она вернется в Россию (своей почитаемой иконой?), начнется очищение страны от скверны и вторичное обретение национальных святынь. История с иконой получает, таким образом, еще и мистическую доминанту, которая окрашивает все происходящее совсем в иные цвета…

А начиналась эта история в 1579 году, когда через 27 лет после взятия Казани Иваном Грозным в городе случился пожар. Вскоре после пожара десятилетняя девочка Матрона посреди уцелевшего, по счастью, своего двора увидела Пресветлую икону Божией Матери, которая повелела девочке пойти в град (то есть в Кремль), рассказать об увиденном и показала место на пепелище, где ее, икону, искать. Свидетелем чуда был архиепископ Казанский Гермоген, который потом подробнейше все описал в своем «Сказании..,». Из этого описания ясно, что поначалу ни он сам, ни правители города, ни воеводы словам девочки не поверили и отправили ее восвояси.

Однако мать Матроны взяла заступ и вместе с дочерью и толпой народа отправилась на указанное место. Долго били заступом землю, но ничего не удавалось найти до тех пор, пока Матрона сама не взяла заступ и не обнаружила чудесную икону Богородицы с младенцем Христом. Когда архиепископ Гермоген увидел обретенную икону, с воодушевлением доставленную во град, он был премного удивлен, ибо такого образа Богородицы никто никогда не видывал на Руси.

Он напоминал канонический тип Богоматери-Одигитрии, держащей на коленях младенца Христа и указующей на него правой рукой, как на Истинный Путь («одигитрия» в переводе с греческого и означает «путеводительница»). Но Богоматерь Казанская была изображена не по пояс, а «оглавно», так что руки ее оказывались не видны — изображалась лишь голова, нежно склоненная к Божественному Сыну, который, подняв руку с двуперстным благословением, глядит прямо на молящихся. Все это впоследствии дало ученым повод утверждать, что икона, возможно, обгорела в нижней части, а в завершенном виде восходит к итало-критским образам Тронной Богородицы.

Тем не менее ни о каких повреждениях иконы Гермоген не говорит, упоминая лишь о чудесных красках, которыми она была написана. Так что, скорее всего, Казанский образ восходит к византийскому иконографическому типу, до 1579 года неизвестному на Руси. Царь Иван Васильевич, увидев образ Пречистой, тоже «сильно удивился», но повелел на месте его обретения учредить Богородицкий монастырь для сорока инокинь и поставить там для иконы деревянную церковь. По преданию, для царя был сделан первый «список» (копия) с обретенной иконы, которая к тому же сразу начала чудотворить — исцелять слепоту.

Неизвестный дотоле на Руси извод греческого образа вдруг начинает чудесным образом обретаться в самых неожиданных местах: одну икону некий юноша по наущению Богородицы обнаруживает в лавке торговых рядов в Казани (позднее она попадает в Ярославль и получает имя Ярославской Казанской), другая найдена иеродьяконом Пречистенской пустыни на Южном Урале возле соляного источника…

Но и все эти чудеса не сделали бы Казанскую икону символом особого заступничества Богоматери за Россию, если бы не ряд обстоятельств. Первое из них связано с 1612 годом, когда Казанская стала- по призыву патриарха Гермогена — главной святыней ополчения Минина и Пожарского, освободившего Москву от поляков и положившего конец двадцатилетней Смуте. Воскресенье 25 октября 1612 года обернулось днем всенародного торжества. На Красной площади возносилось благодарственное моление к Заступнице православных христиан. Из освобожденного Кремля духовенство вынесло навстречу Казанской иконе икону Владимирскую. Это было глубоко символично. Владимирская Богоматерь — древняя византийская икона XII века — была семейной реликвией Рюриковичей, Казанская как бы «открыла» Кремль для новой династии — Романовых. Это было понято буквально. Первый же из Романовых — царь Михаил Федорович — постановил с 1613-го дважды в год отмечать в Москве праздник Казанской иконы с учреждением крестных ходов. Со временем на Красной площади был выстроен Казанский собор, куда и был водворен образ Казанской, прибывший с ополчением Пожарского.

Примечательно, что даже царь Петр, редко находивший в среде духовенства сочувствие своим замыслам, по совету епископа Митрофания Воронежского не пренебрег помощью Казанской для свершения главного своего дела — строительства новой столицы. «Казанская икона станет покровом города и всего народа твоего. До тех пор, пока икона будет в столице и перед нею будут молиться православные, в город не ступит вражеская нога», — сказал Митрофаний царю.

Со времен Алексея Михайловича празднование Казанской было введено по всей стране. Слава ее росла, списки множились и чудотворили, грандиозный Казанский собор в Петербурге вполне соответствовал масштабу почитания Заступницы. Через этот образ к Богородице обращается вся Россия. Перед ним молятся императоры, великие князья и полководцы. От него ждут милости, защиты, победы. Около пятидесяти чудотворных икон Казанской украшаются щедрыми дарами…

При обретении образа лик Богородицы сиял чудными красками, но со временем потемнел настолько, что стал едва различимым и в начале XX века технически было уже невозможно сделать фотографии с иконы. Даже списки начиная с XVII века изготавливались с Московской Казанской. Потрясающе красив был оклад, украшенный драгоценными камнями, жемчугом, золотыми и серебряными пластинами. Стоимость его оценивалась в 100 тысяч рублей. В истории Казанской это сыграло роковую роль.

29 июля 1904 года Казань потрясло ужасающее известие: из Казанского Богородицкого собора похищены иконы Казанской Божией Матери и Христа Спасителя. Организатора этой кражи Варфоломея Стояна (по поддельному паспорту — Чайкина, профессионального похитителя икон и церковной утвари) уже 5 июля арестовали в Нижнем, но при обыске на квартире, которую он снимал, были обнаружены лишь обрезки риз, камни, жемчуг… Иконы нигде не было. Ничего не знали о судьбе украденных образов и подельники Стояна. Сам же вор упорно утверждал, что его интересовали только драгоценности, а иконы он порубил и сжег в печке. Образ Богородицы, прославивший Казань, бесследно исчез… Несмотря на то что весь город, как и вся Россия, был потрясен совершенным святотатством, на суде настоятельница монастыря София вела себя на удивление спокойно. Позже она рассказала, что еще предыдущей настоятельницей, напуганной попытками похищения чудотворного образа, введено было правило на ночь подменять под окладом подлинную икону точным списком. Вот почему когда наутро после кражи плачущие монахини обступили игуменью, она необычайно спокойно сказала им: «Не плачьте, сестры, Божия Матерь с нами».

Значит, настоящая первоявленная Казанская — в Казани? Точнее, в церкви Ярославских Чудотворцев на Арском кладбище, где собраны сохранившиеся после семидесяти лет безбожной власти святыни из разных казанских храмов и монастырей? Я видел эту икону. Она производит сильнейшее впечатление — может быть, именно тем, что совершенно черна. Лишь по вырезам в сверкающем окладе угадывается абрис глав Богородицы и младенца Иисуса. Святые лики не видны, но в то же время они присутствуют. «Невидимое присутствие» заставляло византийских мистиков при строительстве храма закладывать мощи святых внутрь стен. То же «невидимое присутствие» вызывает у молящихся глубочайшее благоговение к Казанской Богородице…

Тем временем пророчество Фатимы свершилось: власть в России захватили большевики. Это не замедлило сказаться на судьбе Казанской. В 1918 году московский список был украден из Казанского собора на Красной площади. При столь же таинственных обстоятельствах бесследно исчезают образ,

принадлежавший царской семье, и пребывавшая в Петрограде Казанская Северная икона Богоматери.

Так какая же икона ждет своего возвращения в Россию из Ватикана? Детально ее история прослеживается с 1950 года. О более раннем периоде ее истории мы обладаем лишь отрывочными сведениями. Точно известно, что в 1935 году некий Норман Вейс, предприниматель и профессиональный скупщик древностей, приобрел ее у некоего польского беженца, который выдал ее за первообраз Казанской Богоматери. Вейс долгие годы пытался ее продать, но только в 1950 году ему удалось найти покупателя — английского миллионера, антрополога и коллекционера Фредерика Митчелла-Хеджеса, известного своей коллекцией уникальных предметов (в частности, гордостью его коллекции был «череп смерти» из горного хрусталя — древняя реликвия майя).

Чудотворная русская икона могла бы претендовать на первое место в коллекции Митчелла-Хеджеса, и он решает ее приобрести. С этого момента начинается последнее и самое невероятное разветвление сюжета, связанного с иконой. Митчелл-Хеджес был не только коллекционером, но и верующим человеком, католиком. Он понимал, что икона не только коллекционный экспонат, но и великая святыня для многих верующих людей. Его начинают посещать влиятельные деятели русской эмиграции. Слава об «иконе замка Фарлей», или «черной Казанской» (из-за необычайно темного лика), растет с каждым днем.

Но тут-то и возникает вопрос: какую же все-таки икону приобрел Митчелл-Хеджес? Одни утверждали, что именно этот образ они видели до революции в Москве, другие настаивали на его казанском происхождении… Справедливости ради надо признать, что вопрос о том, какой из утраченных четырех древних списков считать первообразом, сегодня принципиально неразрешим. В своей неопубликованной книге «Святое Знамение России» Дмитрий Хафизов подробно разбирает этот вопрос и допускает, что вопреки преданию первообраз иконы мог сразу же забрать себе Иван Грозный, оставив в Казани список. Просто потому, что он делал так всегда. К тому же в 1547 году в Москве был пожар, охвативший в том числе и Кремль, сгорело много святынь, и царь начал собирать иконы по всей Руси. А тут чудесно обретенная чудотворная икона «письма изрядного»… Если Иван Грозный прибрал Казанскую к рукам, то после его смерти именно она и должна была перейти к Романовым, став иконой-хранительницей новой царской династии. Если же дело обстояло иначе, икона могла уйти в Москву с ополчением Пожарского: о том, чтобы ее, первообретенную, получило российское воинство, специально просил своего преемника патриарх Гермоген. Неужели тот мог ему отказать?

Однако все эти вопросы тщетны, ибо ответа на них мы никогда не получим. Так же, по-видимому, рассудил и Митчелл-Хеджес. Какая бы икона ни оказалась в его коллекции — Московская или Казанская, — это величайшая православная святыня и, следовательно, надлежит вернуть ее в Россию. Такова была благородная логика миллионера. Он отправился в советское посольство. Что за разговор имел место там — неизвестно. Но после него Фредерик Митчелл-Хеджес, по словам его приемной дочери Анны, до конца дней своих спал с ружьем у изголовья кровати и в завещании написал, что икона ни при каких условиях не должна попасть в руки коммунистов. Но должна оказаться в церкви.

В 1956-м он обращается к Иоанну (Шаховскому), епископу Сан-Францисскому, с предложением выкупить икону. Владыка Иоанн, желая убедиться в ее подлинности, доверил экспертизу своему другу Н. Е. Андрееву, крупнейшему специалисту в области иконоведения, бывшему директору Кондаковского института в Праге. Андреев был первым ученым, который освободил икону из-под оклада и тщательно ее исследовал. Заключение было однозначным: это подлинник. Всего, кстати, икона пережила одиннадцать экспертиз, из которых только одна — последняя — подлинность ее отрицала и датировала образ началом XVIII века. Вдохновленный экспертизой Андреева, Иоанн (Шаховской) пытался собрать средства, чтобы выкупить икону, но требующаяся сумма оказалась чересчур крупной, и он «с болью в сердце» отказался приобретать образ. Тот же сценарий повторился и после смерти Митчелла-Хеджеса, когда посредники его приемной дочери начали распродавать коллекцию и устроили «турне» иконы по миру.

В 1961-м икону привозят в Гонконг, где она вызывает настоящий фурор. Тогда же в газетах впервые появляются статьи, связывающие икону Казанской с пророчеством Фатимы и будущностью России… В результате посредники вновь обращаются к владыке Иоанну (Шаховскому), возведенному тогда в сан архиепископа, и он решает еще раз попробовать выкупить икону.

Покуда Казанская находится в Сан-Франциско, в епархии архиепископа Иоанна, вокруг нее продолжают происходить символические события: впервые перед иконой совершают совместный молебен представители англоязычных приходов, которые в будущем составили автокефальную Американскую православную церковь, и Русской православной церкви за границей. На службы, посвященные Казанской, приходят католики и щедро жертвуют необходимые средства. За иконой крепнет слава «примиряющей»…

И все-таки цена, назначенная посредниками, слишком велика. Архиепископ Иоанн вновь вынужден отказаться от покупки святыни. Икону выставляют на аукцион. Тогда католическая церковь решает ее спасти и обращается с письмом к владыке Иоанну с просьбой разрешить ей купить икону. И тот такое разрешение дает. За 3 миллиона долларов икону приобретает католическая организация, связанная с пророчеством Фатимы. С условием, что после крушения коммунизма икона будет возвращена в Россию, в Казань, на место ее обретения… Первоначально, прибыв обратно в Европу, икона оказывается в Фатиме, привлекая толпы паломников со всего мира. Наконец в 1993 году ее передают римскому папе. Круг замыкается.

Что, однако, необычного в этой истории? За время своих скитаний икона приобрела адептов во всем мире. Положим, Казанская — не единственная из православных икон, чтимых католиками, но только с нее да еще с рублевской «Троицы» католики делают собственные списки. С характерной ошибкой в кириллическом написании: «Касанская».

Зато уж точно можно сказать, что именно с этой иконой связан совершенно уникальный случай почитания христианской святыни в мусульманском мире. Особенно прославился бумажный образок Казанской из Суфани (Сирия). Привезенная из Болгарии маленькая, 5×6 сантиметров, иконка начала мироточить. При попытке поместить ее в любой из конфессиональных храмов она мироточить прекращала. Вывешенная на стене прямо посреди улице — начинала вновь. В конце концов для нее был выстроен специальный дом, куда приходят и православные, и католики, и армяне, и мусульмане. Они обращаются к изображению на этой иконе то как к Богоматери, Деве Марии, то как к Мариам — матери пророка Исы. Для людей верующих очевидно одно: случилось чудо. Но что оно означает? В мистическом сознании свои логические тропы — но и они куда-то ведут. Куда?

Что будет значить для россиян возвращение списка, оказавшегося в Ватикане? Из всех существующих ныне ватиканский список Казанской наиболее прославился чудотворениями. Об этом, в частности, свидетельствуют около 1600 бриллиантов, в разное время заложенных в оклад иконы в знак благодарности за свершенные чудеса. Но ведь бриллианты могли дарить только богатые люди. Сколько ж было бедных?

В ожидании возвращения в Россию знаменитой иконы владыка Анастасий, архиепископ Казанский и Татар стан с кий, 22 июля этого года, в праздник обретения иконы, решил впервые за многие десятилетия устроить крестный ход. Боялся: не придет народ. Народу, как ни странно, оказалось порядочно — больше четырех тысяч человек. Сохранившаяся в Казани икона, выставленная на обозрение в Петропавловском соборе, привлекала много народу — сюда съезжались венчаться, с какой-то надеждои и опаской поглядывая на образ. Поможет? Не поможет? Была в этом и трогательная наивность, и надежда. Пока человек не погружается с головой в рациональный мир, надежда всегда есть — если мы говорим о душе, а не о компьютерах. Впрочем, великому Эйнштейну физика не мешала верить в чудеса. Ибо чудеса случаются и в наши дни. Что, как не чудо — знаменитая история с ксероксом! Дело было в начале 90-х, когда речь шла о примирении русской зарубежной церкви с Московской патриархией и, соответственно, о канонизации Николая II. В это время из Америки частному лицу в Россию была прислана копия иконы Николая II, сделанная на цветном ксероксе. Прибыв в Россию, она начинает чудотворить. От ксерокса начинает исходить благоухание. Поначалу копированный образ находится в московской квартире, затем его переносят в церковь. Ксерокс начинает мироточить, и его воспринимают уже как чудотворную икону и понимают, что по византийской традиции нужно совершить некий великий крестный ход, так как икона царя-страстотерпца -это величайшая защита государства. А поскольку пределы государства весьма обширны, некие оборотистые организаторы арендуют самолет и летят по приграничным весям, устраивая в больших городах богослужения, иногда чуть ли не на аэродромах. Результат всего известен — Николай Романов и члены его семьи канонизированы. А икона после этого перестала чудотворить. Видимо, свою задачу она выполнила.

Возложена ли какая-то особая миссия на Казанскую, готовую явиться в Россию во всем блеске

славы и драгоценных риз? «Сейчас мы знаем одно, -говорит Дмитрий Хафизов, член правительственной комиссии по возвращению иконы в Россию, — за рубежом оказалась икона, происхождение которой нам не известно. Экспертиза показала, что это точно не один из четырех древнейших списков. Может быть, один из десятка наиболее почитаемых. Если судить по некоторым украшениям, например по крупным изумрудам, это царские вклады. Поэтому есть вероятность, что икона имеет отношение к семье Романовых. Доказать это невозможно. Но Бог специально сделал так, чтобы мы не знали, где „истинная“ Богоматерь Казанская. И в каком образе она явится, чтобы совершить свою миссию. Древние списки исчезли, но появились новые, которые тоже чудотворят…»

Казань ждет возвращения иконы — опять-таки с верой: она что-то  изменит. Осторожнее всего выражают свое отношение к дару Ватикана служители церкви. Патриарх  Алексий II ни разу не высказал хотя бы удовлетворения по поводу возвращения святыни в Россию. Похоже, ему важнее поддерживать прохладные отношения с католиками.

По этому поводу мне вспомнился разговор с заместителем главного муфтия Татарстана Валилло Хазратом. Я спросил его, будет ли он рад, если икона вернется в Казань. Он вежливо ответил, что мусульмане почитают Мариам, мать пророка Исы, что с православной церковью у мусульман Татарстана сложились очень хорошие отношения, поэтому если православные с радостью примут икону, то и мусульмане будут рады. Если нет — воздержатся от ликования.

Говорят: «Дух реет, где хочет». Но не в России. Здесь за духом крепко следят — и государственные, и духовные ведомства. «Блажен, кто верует, легко ему на свете», — сказал Грибоедов. Быть может, только в наши дни мы можем наконец оценить, насколько прав поэт. Когда-то люди верили в чудеса — и чудеса свершались. Иконы мироточили, больные исцелялись, свободу обретали захваченные врагом города, общие святыни объединяли людей в народ. Утратив религию, мы потеряли не столько саму веру в Писание и в заповеди. Мы утратили общие символы. А это одна из самых страшных утрат, как говорил великий Юнг. Когда-то человечество знало, как дорого символы стоят: византийский император Ираклий начал войну против персов, узнав, что они похитили из Святой земли Честной Крест, на котором распят был Христос. Возвращение Креста стало символом его победы. Более того, благодаря ей частицы этого Креста рассеялись по всему христианскому миру, по крупицам вживлялись в сердцевину алтарных крестов наиболее важных храмов: в символ святыни помещалась истинная реликвия, одно прикосновение к которой способно было изменить жизнь человека.

Крестоносцы вывезли из Святой земли несметное количество святынь. Они даже землю с Голгофы вывезли, чтобы рассыпать ее на кладбище в Пизе, где хоронили знать. Люди средневековья верили, что уж эта земля точно будет усопшим пухом. Пусть эта вера наивна, как наивна с атеистической точки зрения любая вера. А мы, пройдя через семьдесят лет просвещенного атеизма, что обрели взамен? Попытку одну религию заменить религией коммунизма? Мавзолей, кремлевские звезды, памятник Ленину в каждом городе, пионерские галстуки и громадные портреты всенародно любимых членов политбюро на демонстрациях? Или же только страх и безмыслие сталинских времен, всеразъедающую иронию анекдотов брежневской поры и рвущееся в небо отчаяние Высоцкого: «И не церковь, и не кабак — ничего не свято…»?

С какой надсадой и недоумением он поет — вы не вслушивались? Ничего не свято — это же страшно. Да уж, поглумились над собственными святынями, побогохульствовали, поразбойничали,.. «По мошонке Иисуса Христа, по ребру Богородицы и по всему христианскому поколению — пли!» Выпалили. На месте Богородицкого монастыря в Казани сейчас — чудом уцелевшие две церковки, табачная фабрика, тюрьма и флигелек университета. Я ничего против университетов не имею, но тюрьма, табачка?.. Это ж глумление какое-то… Так унизить и разорить монастырь в прежнее время могли только враги — а тут сами. В свое время один из монастырей в Свияжске под Казанью, связанный с именем св. Германа Казанского, почтил своим визитом тов. Троцкий. И здесь указал поставить памятник Иуде Искариоту. И такой памятник был сделан и некоторое время стоял — в монастыре! Ну, чего же ждать после этого?

Сейчас святыни, которые наши прадеды берегли и ценой своей жизни спасали, большинству из нас, циников или маловеров, кажутся в лучшем случае интересными историческими объектами. Перечислю

наугад несколько реликвий из царской коллекции: главная реликвия России — риза Господня из Успенского собора Кремля; гвоздь Господень — привезенный грузинскими царями, когда они перебрались на жительство в Москву; кусочек ризы Богоматери; византийская икона-мощевик с мощами апостола Фомы, а также частицами тернового венца и багряницы; икона Казанской с вложенными волосами Богоматери; ковчег с частью мощей Иоанна Предтечи… Директор Научного центра восточнохристианской культуры Алексей Лидов рассказал, что в Дамаске, во второй по значению в мусульманском мире мечети Омей-ядов, главной святыней, помещенной под зеленое стекло в центре храма, является… голова Иоанна Предтечи! Ну, не потрясающе ли?

«Да уж, забавно, — скажет цивилизованное прагматическое большинство. — Но что это меняет? Современное общество способно прожить и без святынь…» А вот с этим позвольте не согласиться: как общество жило и живет без святынь, мы знаем. Алексей Лидов считает стремление к созданию сакральных пространств одной из базовых потребностей человека. Если эта потребность атрофируется — все, край. Единственной религией остается доллар. А чем не святыня? И накормит, и напоит, и дачу построит, и на Багамы отправит, и детишек в институт пристроит, не говоря уж о прочих удовольствиях. За доллары есть сейчас любители посмотреть собачьи бои или бои без правил. Знаю этих любителей: ни во что не верят — ни в Бога, ни в черта, ни в Зону, ни в летающие тарелочки, — ни во что, кроме своего произвола. Есть в этом раздутом «эго» какое-то жуткое римское духовное зиялово…

Разумеется, обладая такой историей, какая выпала на долю России, остаться совсем уж без святынь весь народ не мог. Для кого-то святыня — Бородинское поле, для кого-то — Ясная Поляна, для кого-то — Соловки или Оптина. А есть еще мощи узников ГУЛАГа, заповедная природа, творения живописцев, музыкантов, безымянных деревенских мастеров, где-то кем-то собранные и сохраненные. Любые стремления народа воплотиться, подняться над собой, выдержать или создать невозможное. И все же в духовном смысле страна переживает сейчас один из самых драматических периодов своей истории. Так, как жили мы раньше, — нельзя; так, как живем сейчас, — тоже нельзя. Что делать — не знаем. Может быть, Казанская подскажет?