В конце минувшей недели Юрий Лужков подписал постановление о принятии на охрану 100 московских памятников архитектуры. На первый взгляд, налицо изменение политики московского мэра, который наконец-то перешел от сносов к реальным шагам по сохранению архитектурного наследия. Однако на самом деле происходит ровно обратное.
Памятниками архитектуры признаны Концертный зал им. П. И. Чайковского, аптека В. К. Феррейна на Никольской, Московский Императорский почтамт на Мясницкой, театр Корша, электростанция на Раушской набережной, московский ипподром. Мэр Лужков подписался под тем, что их не снесут. Отлично.
Может, Юрий Лужков понял, что охранники памятников наносят ущерб его чести, достоинству и деловой репутации, решил принять контрмеры, подчеркнуть, как он заботится о памятниках и, позвонив по знакомым, набросал список в сто адресов. Нет, не так это происходило. А происходит вот что.
Список охраняемого наследия в городе Москве не пополнялся с советского времени. Но только на уровне правительства Москвы — десять лет работали комиссии, которые занимались выявлением новых памятников, составляли списки. Правительством эти списки не утверждались, но охране это не мешало. Комиссия присваивала статус «вновь выявленного памятника», который обеспечивает тот же уровень защиты, что и у памятника, стоящего на госохране: различие в том, что «вновь выявленный памятник» охраняется до тех пор, пока правительство МосквыМосквы либо подтвердит этот статус, либо нет.
А потом снесли «Военторг» и разгорелся скандал. «Военторг» имел этот статус, и правительство Москвы его не утвердило. Общественность была в ужасе, но и правительство сделало выводы из этой истории. В интервью, данном корреспонденту Ъ, главный архитектор Москвы Александр Кузьмин сказал: «’Военторг’ — ’вновь выявленный памятник’. И у нас таких около тысячи адресов. Причем процедура их выявления такова, что выявляют их одни, а охранять должны другие, поэтому процесс выявления продолжается. Это катастрофа, потому что город не в состоянии охранять еще одну тысячу памятников. Мы сейчас должны разбираться со всей этой тысячей, иначе скандал будет повторяться постоянно».
Заявление — нам придется охранять еще тысячу памятников и нам это не по карману — звучит убедительно. Но проблема в том, что никто не говорит, сколько это стоит и кто будет платить. Московское правительство действительно выделяет средства на поддержание памятников, в основном — храмов. Однако это такие памятники, которые нельзя использовать коммерчески. Там же, где это возможно, за реконструкцию и использование платит не правительство, а инвесторы.
Правительство на этом зарабатывает.
Другое дело, что зарабатывает мало и долго. Деревянный дом в арбатском переулке приносит годовой аренды жалкие несколько тысяч долларов, а вот если его снести и передать землю под застройку — это миллионы, причем сразу. Так что здесь перед нами не несчастный небогатый человек, которому навесили обязанность охранять тысячу памятников. Здесь перед нами миллиардер, который говорит устами своего главного архитектора: «Я просто не могу позволить себе не заработать эти деньги. Просто не могу себе этого позволить!».
Проблема в том, что Юрий Михайлович Лужков — не чистый бизнесмен, а государственный человек, и то, что для бизнесмена меценатство,- для него что-то другое, а именно государственная забота о сохранении культурного наследия. Но тут уж ничего не поделаешь. Мэр сносит «Военторг» и гостиницу «Москва» из соображений заботы об историческом наследии, уничтожает дешевые гостиницы в центре и строит вместо них дорогие из соображений заботы о гостях столицы, стремится запретить парковку в городе для заполнения выстроенных им платных подземных гаражей из заботы о простых автомобилистах, выселяет из центра жителей для строительства олигархического жилья из заботы о простых москвичах, и так далее и тому подобное — за десять лет характер политики Юрия Михайловича определился и меняться уже не будет.
В начале его деятельности была надежда, что заявленная им политика сохранения духа Москвы — это всерьез, а не дымовая завеса для зарабатывания денег. Но теперь очевидно, что 100 принятых Юрием Лужковым на охрану объектов — это начало чистки списка. Начало плановой работы по лишению статуса охраняемых той тысячи памятников, которые были выявлены искусствоведами в постсоветское время. В ближайшее время московское правительство собирается принять на охрану еще сотню. Что будет с оставшимися 800? То же, что с «Военторгом», после того как с него сняли этот статус. Вопрос в том, что теперь делать.
Последние два года между Москвой и федеральными властями идет тяжба за памятники федерального значения. Основываясь на старом указе Бориса Ельцина о порядке приватизации, запрещающем менять форму собственности объектов федерального значения, федеральные власти пытаются отобрать у мэра эти памятники, он же с этим не соглашается. И вот на время, пока тянется эта тяжба, принят негласный мораторий о взятии памятников на федеральную охрану. Это логично. Если бы федеральные власти начали бы ставить памятники на охрану, одновременно требуя все федеральные памятники себе в собственность, это был бы чистый грабеж среди бела дня. Этого не позволяет простая порядочность, хотя, надо сказать, цена порядочности высока. Именно этот негласный мораторий решил судьбу гостиницы «Москва» — тогдашний министр культуры Михаил Швыдкой сначала собрался объявлять ее федеральным памятником, а потом не стал, чтобы культурная инициатива не выглядела грабежом.
Однако, начав пересматривать список из тысячи памятников, Юрий Михайлович сам нарушил этот мораторий. Если до разрешения спора мы сохраняем статус-кво с одной стороны, значит, сохраняем и с другой, то есть не трогаем и всю эту тысячу исторических зданий, которую статус вновь выявленных худо-бедно защищает. Тут ведь дело в том, что многие из тех памятников, которые Лужков сейчас взял на охрану, вполне могли бы претендовать и на федеральный статус, если бы не спорный вопрос собственности. Ну, скажем, московский ипподром или концертный зал Чайковского — безусловно общероссийские ценности. Однако работа по пересмотру списка выявленных памятников ведется московскими властями самостоятельно, федеральные структуры не привлекаются, Юрий Лужков захватывает стратегическую инициативу.
В этих условиях представляется разумным призвать федеральные власти к аналогичным действиям, то есть к отмене моратория. Надо взять тот же самый список тысячи вновь выявленных московских памятников и начать рассматривать его на предмет принятия их на федеральную охрану. Никаких юридических препятствий к этому нет — комиссия по памятникам министерства культуры РФ обладает такими полномочиями.
Есть препятствие в виде элементарной порядочности. Но это такая вещь, которая, при всей своей важности, эффективна только если твой контрагент разделяет с тобой некие основные ценности. В конечном счете, только таким способом - нарушением добровольно принятого на себя обязательства не усугублять ситуацию - можно спасти все то, что московский мэр не может позволить себе не снести из соображений наживы. «Детский мир». «Пекин». Конструктивистские районы 20-х гг. Рядовые ампирные особняки в центре города — Денежный переулок (дом Поливанова), Молочный переулок (дом Шаляпина), Гагаринский переулок (дом декабриста Свистунова). И так далее. Всего 800 наименований.
Григорий Ревзин, «Коммерсантъ», 16 августа 2004 г.
