В Москве продолжается необъявленная война. В каждодневных боевых действиях задействована спецтехника и наемники. Агрессор захватывает все новые и новые территории, шаг за шагом, метр за метром. И не будет пощады тем, кто волей судьбы оказался на пути завоевателей.

Старинные московские дома умирают достойно – стоя и молча. Когда-нибудь, через сотню лет, миллионы китайских туристов подивятся на творения московских горе-архитекторов эпохи Лужкова. Может, и название придумают, вроде "Ресинского бетонного модерна", только вот москвичам, ежедневно смотрящим на все эти безобразия (от слов "без образа", между прочим) не легче.

В ночь после выборов сгорел Манеж. Просто гоголевский сюжет: иррациональное пламя вторглось в обыденное пространство электоральной предопределенности и скомкало последнее. Хорошо хоть президент не вышел выступать на фоне зарева.

И что же сгорит или развалится в следующий раз? Может, обрушится храм Василия Блаженного. А на его месте построят турецкий аквапарк с подземной автостоянкой. Тогда круг замкнется...

Тактика правительства в борьбе с памятниками архитектуры не меняется уже без малого 300 лет. Сначала памятник доводится до аварийного состояния, попросту не ремонтируется, а потом успешно сносится. Раз здание аварийное, то реставрировать его нечего, проще построить заново.

Конечно, обветшавшие строения сносили и до XVIII века, но первой природной кривизне московских улочек объявила войну Екатерина II. В просвещенный век абсолютизма были уничтожены старинные набережные Москвы-реки в пределах города, царский дворец в Коломенском и множество домов. Немного к матушкиному усердию добавил и мальтийский рыцарь, а по совместительству российский император Павел I. Середина XIX века отметилась уничтожением древнейшего храма Москвы – так называемого Спаса-на-Бору. Он находился в Кремле, и его пощадил даже Наполеон. А возвели его аж в XII веке. Казенный язык документов донес безразличное: "Разобран за ветхостью"...

Советская власть всерьез взялась за культовые постройки. Но то была война идеологическая. Многие читали об уничтожении Чудова Монастыря в Кремле и взрыве Храма Христа Спасителя, на месте которого, по легенде, еще три ночи висела в воздухе зажженная лампадка. Немногие знают, что на Остоженке сковырнули чуть ли не высочайший в России храм Георгия Победоносца (небесного покровителя Москвы).

На Никольской улице, в двух шагах от Красной Площади, снесли половину церквей. Большинство с формулировкой: "Мешают общественному транспорту". Кто хоть раз заходил во дворы на Никольской, где они стояли, поймет идиотичность аргумента. В Марьиной Роще у церкви Святого Креста – начала пути паломников в Сергиеву Лавру – снесли кладбище, разбив на его месте... детский парк "Фестивальный". Примеров тысячи, но они уже, к сожалению, стали историей. Иногда кое-что кое-где удается восстановить. И на месте общественных туалетов у Красной Площади вырастает копия Казанской церкви. Редчайший случай удачи: многие месяцы перед сносом в 30-е годы реставратор Барановский, презрев собственную безопасность, производил обмеры конструкций.

А вот все остальное в массе своей новодел и не имеет ничего общего с оригиналами былых эпох. Государство в лице своих органов по охране памятников и строительных управлений смеется нам в лицо. Как еще квалифицировать действия по сносу уникальных палат купца Евреинова по адресу Проспект Мира, д.3, кор.2? В ходе ремонтных работ в городском усадебном доме XVIII века начала осыпаться штукатурка и проступать белокаменные стены. Обнаружили трехэтажные палаты огромного размера – и тут же сломали. На их месте теперь трехэтажное бетонное здание, отдаленно напоминающее хоромы. Кстати, именно здесь собиралась группа революционеров-подрывников Нечаева, послужившая у Достоевского прообразом к "Бесам".

На Балчуге просто убили несколько кварталов застройки XVIII-XIX веков. Дома по нечетной стороне улицы были сломаны, на их месте возвели что захотели – в два этажа выше прежнего, назвав это реконструкцией.

Помните незабвенное: "Соловей, мой соловей"? Так вот, дом композитора Алябьева постройки 1816 г. снесли на Новинском бульваре два года назад. Не заслужил, наверное. А в год юбилея Москвы (1997) и вовсе отличились – взяли да сломали до основанья (даже фундамента не осталось в котловане) дом в Столешниковом переулке, 12, где Пушкин давал в 1826 г. показания по делу декабристов. Пару лет там маячил пустырь, потом "восстановили" нечто несуразное.

В прошлом году раскандрычили и самый старый деревянный дом Москвы. И "всего-то" это была усадьба Трубецких середины XVIII века (улица Усачева, д.1/3), где упомянутый Пушкин тоже бывал. Усадебный дом полностью сохранял внутренние интерьеры. Прямым аналогом усадьбы Трубецких был Дворец Растрелли в Перово, временная загородная резиденция российских императриц. Сейчас на месте усадьбы два бетонных обрубка, имитирующие фасады. Часть чудом уцелевшего в советское время усадебного парка срублена, на его месте вырос трехэтажный жилой дом.

В 2003 же году начало фатально не везти легендарным московским магазинам. Сначала быстро и по-военному тихо расправились с Военторгом. Вдруг оказалось, он располагается на рыхлых почвах. Потом появилось мнение, что ЦУМ, универмаг со столетней историей, бывший магазин "Мюр и Мерилиз", тотально не окупает себя. Надо бы из него игровой дом сварганить, вот тогда и прибыль поплывет... Внутренние интерьеры ЦУМа уже уничтожены.

Последний указ Касьянова имеет все шансы войти в историю как одна из страниц разгрома московской торговой старины. Этим указом предполагается выпотрошить Средние Торговые ряды – это те, что рядом с ГУМом, ну и старее его. В планах президентской администрации, которой ряды передали от Минобороны, снести все внутренние строения и перекрыть общей стеклянной крышей. Так хочется задать всего один простой вопрос – зачем?

В Музее археологии на Манежной площади, точнее под Манежной, одним из основных экспонатов является Воскресенский мост XVI века, выкопанный археологами. В аннотации к мосту так и сказано. Не верьте глазам своим – перед вами муляж. Настоящий мост на глазах изумленных реставраторов разбили строители при рытье очередной траншеи.

Рядом, в Александровском Саду, весело резвится молодежь у фонтанов вновь открытой Неглинки. Снова не верьте – перед вами обыкновенный водопровод. Любая дореволюционная карта Москвы с легкостью развеет сомнения. Река текла немного восточнее Александровского Сада. И до сих пор течет в трубе – каждый может убедиться в этом, выйдя на набережную Москвы-реки напротив гостиницы "Россия". Там коллектор с Неглинкой вливается в Москва-реку. Коллектор идет как раз по ее истинному руслу...

Большую проблему составляет реконструкция фасадов. Нивелировка архитектурных особенностей фасада – самое распространенное преступление "реставраторов". Для чего морочится, если можно просто соскрести лепнину. А вместо резных деревянных рам насобачить нелепых стеклопакетов. И так сойдет!

Так и поступают с каждым вторым памятником. Вот яркие примеры: Газетный переулок, 9, строение 5. Редкий памятник петровского барокко, палаты купцов Еньковых 1728 года. Фасад обезличили, чтобы не удорожать проект реконструкции. Дом Шестакова на Знаменке, 5 (Дом Шилова). Вместо изящного чердачного окошка повесили... профиль Шилова. Да здравствует придворный художник!

Манеж не относился к символам Москвы первой величины, как Успенский Собор или Храм Христа Спасителя, например. Но и в нем была своя изюминка. Взять хотя бы то, что именно там были самые длинные деревянные пролеты в Москве – аж по 45 метров. Еще одна тайна Манежа связана с автором проекта строительства. Традиционно принято считать архитектором императорских конюшен Бове. На проекте действительно стоит его подпись, однако означает она ровным счетом только одно – он одобрил план строительства. Чертежи принадлежат Монферрану, а строили – архитекторы Бетанкур и Карбонье. Они и разработали деревянные пролеты. В то время главными врагами императорских конюшен были мыши, а не чиновники и бизнесмены. От мышей избавились, пересыпав пролеты махоркой. Что спасет от чиновников?

Сейчас конец марта 2004 года. Идет под слом целый квартал двух трехэтажных мещанских домов между Рождественкой и Неглинной улицей. Застройка первой половины XIX века исчезает на наших глазах. Горы кирпичей, все затянуто сетками, как в войну.

Самое страшное, что вот так спешно умерщвляют самый дух старой Москвы. Железобетонные новоделы ничем не лучше совковых коробок – то же убогое архитектурное решение, та же безликость и предопределенность линий, за которую и глазом-то не уцепишься. Добро пожаловать в бетонный мегаполис, где когда-то были "московские изогнутые улочки"!