Последний личный особняк был возведен с благословения и при поддержке государства победившего пролетариата в 1929 году в самом центре столицы. Причем не для «слуги народа» из заоблачного кремлевского кабинета, а для простого, хоть и достаточно успешного, архитектора, по его проекту и на его честно заработанные деньги.

Дома, спроектированные и построенные архитекторами для себя, – особый жанр в архитектуре. Дом Константина Степановича Мельникова в Кривоарбатском переулке – один из наиболее интересных объектов такого типа. У архитектора была счастливая возможность воплотить в жизнь свои самые смелые замыслы. Его фантазия была ограничена не ГОСТами и нормативами или желаниями заказчика, а лишь ценой стройматериалов (он очень гордился экономичностью своего дома, построенного из наиболее дешевых для того времени материалов – кирпича и дерева). Мельников рассматривал различные варианты строения (остались разработки овального, яйцеобразного дома), но в результате пришел к идее двух различных по высоте цилиндров, вписанных друг в друга и не имеющих внутри ни одной несущей опоры. Безбалочная конструкция перекрытий опирается на внешние стены, разрезанные множеством шестиугольных сотообразных окошек.

Дом Мельникова задумывался и строился как иллюстрация к проекту новых районов для трудящихся столицы. Экономичные дома-ульи могли состоять не из двух, а из любого количества вписанных друг в друга цилиндров, образуя необычные и, по мнению архитектора, чрезвычайно удобные для жизни микрорайоны. Но своеобразная планировка таких домов могла бы оказаться невозможной для обитания в ней людей с более ограниченным и тривиальным сознанием.

Художник был убежден, что архитектура – абсолютно довлеющее начало, подчиняющее себе быт человека. Отсюда уникальная внутренняя планировка. Невероятна для дома, расположенного в центре Москвы, терраса для чаепитий, являющаяся также и солярием. Непривычно соотношение площадей различных помещений. Прихожая и коридор, две детские, кухня, рабочая комната хозяйки, туалетная, ванная и уборная, то есть девять помещений, вместе занимают площадь около 60 кв. м, а гостиная и мастерская хозяина – по 50 кв. м. Несмотря на кажущуюся диспропорцию соотношений, в них есть внутренняя логика.

Смена пространственных впечатлений, игра на сталкивании объемов, вырастающие из пола цельные параллелепипеды кроватей в спальне, долго подбиравшаяся коллекция антикварной мебели, разноуровневое членение пространства, необычные цветовые и световые решения, отклонения от строгой геометрии – все эти игры с пространством и стилем создают впечатление, что дом много больше внутри, чем снаружи.

Окон невероятно много – в одной только спальне их 12, а в мастерской – 38. Это обусловлено особым отношением архитектора к работе и сну. Спальня – третье по величине помещение – 43 кв. м. Это самая странная из всех существующих в мире спален. Она была своеобразной лабораторией, где проверялась возможность создания наиболее благоприятных условий для сна. В ней не было никакой мебели, кроме трех кроватей, вмурованных в пол, на которых спали все члены семьи Мельникова – он сам, его жена, сын и дочь. Кровать супругов была отгорожена зеркальными ширмами, не соприкасающимися и не доходящими до наружных стен. У каждого была собственная «рабочая комната», но спать все должны были в общем помещении. У совместного сна была твердая теоретическая основа, разработанная самим Мельниковым. Возможно, такой пристальный интерес ко сну был порожден тем, что у перегруженного работой архитектора физически не хватало времени на собственный сон.

Параллельно со строительством дома Мельников занимался разработкой проекта «Зеленый город», своеобразного парка культуры и отдыха. Проект выставлялся на конкурс. В отличие от других конкурсантов, Мельников отождествил задачу отдыха со здоровым сном. В результате его «Зеленый город» должен был быть полностью предназначен для качественного сна. В своих заметках Мельников писал: «Здесь могут найти себе место не только какие-либо механические кровати. Здесь могут быть уместны специальные камеры с разреженным или сгущенным воздухом; камеры, насыщенные каким-либо эфиром, или камеры, сон в которых может приобретать нужную крепость и иметь наивысший качественный эффект для отдыхающего вследствие сопровождения сна соответствующей музыкой, разработанной специалистами... В ближайшее время необходимо устройство 12 таких корпусов, вместимостью каждого до 4000 единовременно спящих». На созданном им плакате были надписи: «Сон – лечебный фактор! Думающий иначе – больной», «Спать должно по цехам», «Лечить сном вплоть до изменения характера».

Мельниковский проект «Зеленого города», так же как и разработка жилых районов, состоящих из домов-ульев, не был утвержден.

Блестящий архитектор, один из основоположников конструктивизма и функционализма в архитектуре, представлявший Россию на двух Всемирных парижских выставках, еще недавно востребованный и модный, перестал удовлетворять государственного заказчика. Стране больше не нужны были новые легкие, удобные формы. Им на смену пришла тяжелая подавляющая архитектура, ничего общего не имеющая с общим благом или комфортностью жизни. А позже города заставили одинаковыми бетонными коробками.

Гениальный архитектор вынужден был зарабатывать на жизнь строительством подмосковных «теремков». Масштаб личности Мельникова больше не был востребован родным государством, в то время как за границей на его старых проектах учились поколения новых архитекторов.

Дом Константина Степановича до сих пор принадлежит его семье. Сам он дожил в нем до преклонных лет и умер в 1974 году в возрасте 83 лет.

Он писал: «Чтобы быть архитектором, и чтобы им быть по-настоящему, нужно не только красиво рисовать, но и красиво чувствовать, красиво думать и красиво жить и работать. Бесценно то, что создано духом человека, не руками и даже не мозгом».