Отличительной особенностью московского зодчества является эклектичность, смесь жанров, присущих разным историческим эпохам. Современность также вносит свою лепту в разнообразие архитектурных стилей Москвы, однако зачастую это развитие происходит на фоне откровенного пренебрежения к исторической значимости зданий, стоящих на приглянувшихся девелоперам земельных участках. Невзирая на закон и протесты общественности, здания-памятники продолжают бесследно стирать с карты Москвы. Уцелевшие исторические дома зачастую превращаются в неказистые "собачьи будки" рядом с роскошными новоделами из бетона и стекла. Специалисты предупреждают: передозировка китча в Москве уже случилась, мы стремительно теряем уникальный архитектурный облик необыкновенно красивого и самобытного города.

О небрежном отношении к собственной истории, о последствиях разрушения архитектурного облика российской столицы, о судьбе уникальных зданий, а также о том, что сохранять дома-памятники выгоднее даже с коммерческой точки зрения, в интервью РИА Новости  "Недвижимость" рассказал директор Музея архитектуры имени Щусева Давид Саркисян.

 

- С некоторых пор реставрируют у нас неряшливо и мало, осталось совсем немного хороших специалистов. Положительные примеры, тем не менее, привести можно – скажем, недавнее возвращение Александровского зала в Кремле. Этот зал был погублен при Сталине, когда в Большом Кремлевском дворце понадобилось место для зала заседаний Верховного Совета СССР. Александровский зал в наши дни заново родился – дореволюционные фотографии нельзя отличить от современных!

Огромным счастьем было услышать от нашего нового министра культуры Александра Авдеева, что России необходимо возродить школу реставрации и вывести эту индустрию из упадка. Золотые слова: в прошлом у нас была великая школа. Когда фашисты разбомбили Ленинград и его окрестности, мы полностью восстановили все дворцы, причем собственными силами.

 

- Нужно четко уяснить, что реконструкция памятника архитектуры не может происходить по определению. Не только с точки зрения здравого смысла и хорошего вкуса, но и с точки зрения российского законодательства реконструировать подлинник нельзя ни в коем случае! Это будет – как ни крути – преступлением. Памятник для того и получает свою "охранную грамоту", чтобы его берегли в подлинном виде. Сохранять означает не изменять, в крайнем случае - восстанавливать утраты исходного подлинного состояния, то есть реставрировать. Реконструкцию к памятникам архитектуры применять запрещено.

Неожиданное ухудшение ситуации спровоцировало понятие "предмет охраны", с благими намерениями внедренное в закон. Раньше "охраняемое государством" здание-памятник получало комплексную защиту во всей своей совокупности. Новое понятие "предмет охраны" предполагает составление исчерпывающего списка деталей и особенностей памятника, которые следует сохранять неизменными, но в то же время все прочее остается без малейшей защиты. Так мы потеряли палаты Римского-Корсакова 18-го века, где сегодня размещается модный ресторан и где сохранили "предмет охраны" фасад, а внутри все полностью снесли и перестроили. Сегодня по такому механизму нам "сохраняют" в качестве "памятника архитектуры" новенькую куклу, на которую натянут старую одежку и нарисуют знакомое личико старой любимой куклы под названием "Детский мир". Всем очевидна полная нелепость применения к таким обновленным объектам понятия "памятник архитектуры".

В прошлом году в Москве закончились две образцово противоположные реставрационные истории, касающиеся наследия гениальных архитекторов Баженова и Казакова. Были заново открыты для публики прекрасный Дом Пашкова и нелепая фантазия на тему погибшего дворца в Царицыне.

Первую реставрацию заказало федеральное правительство. Дом Пашкова привели в полный порядок, взяв за образец вид здания в 1839 году и проведя реставрацию научными методами. Этот шедевр отечественной архитектурой истории сегодня можно с гордостью показывать всему миру.

К сожалению, такая линия поведения в вопросе реставрации уже выглядит счастливым исключением из диаметрально противоположных правил и обыкновений нашего правящего класса, для которого более характерно учиненное в Царицыне. Миру случившийся там "страх божий" лучше не показывать – посмеются!

Замена реставрации противозаконной реконструкцией, мешанина пластмассы и золота, фальшивок и подлинников, нелепые, никогда не существовавшие фантазийные интерьеры, перекрытый крышей двор архитектурного ансамбля и небывалый, перевернутый "двусветный тронный зал", где над нижним рядом маленьких окон зияют огромные окна верхнего ряда, составляют сугубо фальшивый памятник, образец антиистории и антикультуры нашего текущего момента. Увы, "народу нравится": толпы, полюбившие комплекс со зверушками на Манежной площади, теперь с удовольствием гуляют и в Царицыне, продолжая терять вкус и уважение к культурному наследию собственных предков.

К сожалению, отрицательных примеров так много, что надежда на привычный аргумент, мол, "эклектичная Москва все переварит", уже не утешает. Прекрасный шедевр, Дом Пашкова, выглядит совсем одиноким на своем холме, потому что город под ним опасно наводнен имитациями неопределенной псевдостаринной эпохи, включая непосредственно соседствующий фальшивый фасад галереи Шилова. Увы, следующее поколение уже не сможет отличать подделки от подлинников.

- Между властными решениями, способствовавшими сохранению архитектурного облика Москвы и искажающими его, что перевесит?

- Как ни парадоксально это звучит, беда с сохранением нашего исторического наследия началась с восстановления храма Христа Спасителя. Во время осуществления этого мегапроекта появилась ложная концепция того, как следует возрождать исторический облик Москвы.

В месте расположения храма, которое раньше, кстати, называлось Чертолье, Черторый ("черт рыл"), действует какая-то несчастливая метафизика. Отсюда дважды с интервалом в 100 лет начинались пожары, от которых сгорала Москва. Но что мы здесь восстановили? Во-первых, храм стоит не на своем старом месте, а со сдвигом. Вместо известняка, как это было раньше, в строительстве применили бетон и облицевали стены мрамором, чтобы выглядело богаче. Рельефы-тонды на фасаде сделаны как будто из мыла, но они хотя бы белого цвета, а весь нижний ряд рельефов очень неправильно чернеет, потому что отлит из невозможной для данного православного стиля бронзы, если это вообще бронза. В подлиннике они были высечены из белейшего плотного мраморовидного известняка и смотрелись неотъемлемой частью стены, а сегодня издалека кажется, что весь храм облепила, нависая над входами, невесть откуда прилетевшая нечисть. Крышу не позолотили, а покрыли нитридом титана, необычного по оттенку. Получившаяся в итоге фальшивая имитация выглядит откровенно нехорошо, но она была объявлена большим успехом, а начальство радостно возликовало.

 

- Совершенно верно. Только в данном случае это уже не пожар, а настоящая болезнь, очень злокачественная. Она повсеместно проедает тело города метастазами, вылезая крайне уродливыми наростами, как, например, на Манежной площади. Сняв драгоценную подлинную решетку Александровского сада, муниципальные "девелоперы" учинили там настоящее надругательство над историей, хорошим вкусом и городским стилем. Фонари безуспешно имитируют одну эпоху, балюстрады – другую, стеклянные купола-пузыри, ручьи, кони, сказочные зверушки и позолоченный Георгий Победоносец - неизвестно откуда и зачем собрались вместе, а вся эта каша в целом, включая нелепую архитектонику террас, выглядит крайне иррационально и антиисторично. Под землей из пластмассы народу устроили "исторические уровни". Позор полный.

Муниципальная власть экспертов по культурному наследию ни слушать, ни слышать не желает, и на волне своих несомненных экономических успехов каждый год наращивает присутствие собственного одиозного вкуса "в поле зрения" москвичей и гостей столицы.

Федеральная власть долгое время никак не проявляла себя на градостроительном поприще, и встревоженная культурная общественность с надеждой регулярно взывала к ней, призывая проснуться и остановить перерождение Москвы. Образованный класс долго пытался растолковать правящему классу, что со времен Ивана Калиты до Брежнева основные черты облика столицы, как и стилевые ориентиры для всей России, определяли на самом верху, и только с перестройкой почему-то архитектура выпала из центральных приоритетов властей. В результате архитектурные решения стали зависеть от колебаний сомнительного вкуса и капризов наместников всех калибров.

Любовь к большим и легким деньгам, которые можно заработать на строительстве в историческом центре Москвы, полностью стирает политические различия между федеральными и муниципальными чиновниками. Последний случай на редкость гармоничного и сердечного согласия между ними – совместная операция по освоению прекрасного участка набережной около "Золотого острова", где коммерческая стоимость квадратного метра заведомо будет немыслимо высокой. И вот уже на участок, самодовольно урча, вползает колонна тяжелой бронетехники закрытых совещаний, кулуарных переговоров и тайных решений…

 

- Под угрозой они все, исключений нет. После того, что случилось с Манежем, Военторгом и гостиницей "Москва", думаю, не исключена, в том числе, попытка перестроить Кремль с использованием "более лучших" материалов и с увеличением площадей. Это же можно сделать прибыльным "инвестиционным проектом"!

Градостроительная ткань Москвы находится в опасном состоянии. Мы стали свидетелями уплотнения нашего мегаполиса за счет последних цезур в городской структуре. Вы не заметили, что у нас сейчас застраиваются все привокзальные площади? Исчезают "парадные вестибюли" города. Давление денег превращает исторический центр Москву в сплошной муравейник с максимальной плотностью в любой точке, без пауз, пустот и рекреационных зон.

Другая болезненная страсть – стеклянные перекрытия над архитектурными комплексами, рожденными стоять под открытым небом. У нас буквально чешутся руки перекрыть все, что удастся. Кого волнует, что Гостиный двор утратил красоту и подлинность, получив бессмысленную крышу? Городские власти уверены, что они сделали "более лучше", чем Джакомо Кваренги. Следующая жертва – архитектор Стасов и его Провиантские склады, которые собираются реставрировать, что давным-давно было пора сделать, а потом перекрыть двор ансамбля большой круглой стеклянной шляпой, чего ни в коем случае делать нельзя. Во всем мире уже вылечились от страсти приделывать стеклянные атриумы к историческим зданиям, но мы не желаем учиться на чужих ошибках…

 

К счастью, в наши дни люди начали задумываться и заботиться о лице своего города. В Москве независимо друг от друга возникло несколько общественных инициатив и движений, объединяющих энтузиастов идеи охраны культурного наследия: Интернет-сообщество "Москва, которой нет", общество иностранцев по спасению архитектурного наследия Москвы, локальные группы, как, например, борцы против торгового центра на Пушкинской площади. Это несколько утешает и дает надежду, потому что только зрелое гражданское общество может остановить произвол недостаточно культурных властей и алчность недальновидного бизнеса. Предотвратить культурную катастрофу может создание правильных механизмов взаимодействия различных сил в вопросе развития и сохранения города, где самое важное - обязательный учет объективного мнения экспертов и специалистов по каждому конкретному вопросу.

 

- Вы привели отнюдь не исчерпывающий список средств. Сохранение исторической подлинности действительно увеличивает стоимость недвижимости в разы, что специалисты пытаются донести до власти и современных собственников исторической недвижимости. К счастью, понимание начинает понемногу приходить, - к нам регулярно обращаются с просьбой помочь правильно сделать реставрацию или ремонт. Однако, итальянцы, например, хранят свою старину не только потому, что это выгодно. Просто они одна из самых культурных наций в мире, наследники Римской империи. Но разве у нас не было грандиозной и трагической истории за плечами? Нам необходимо повышать наш образовательный и культурный уровень, а мы снижаем, рискуя получить "бессмысленное" поколение, которое не будет дорожить своим прошлым, и не будет иметь будущего. История учит: народы, утрачивающие свою культурную самобытность, неизбежно погибали. Выживали только те, кто хранил, прежде всего, свою культуру и язык. Москва же, если не сохранит себя, скоро перестанет считаться Третьим Римом и превратится в дешевую версию Второго Стамбула.

 

- К сожалению, федеральная служба по охране наследия только сейчас начинает реально что-то охранять. Недавно там появился новый руководитель, которому фактически предстоит создать всю структуру с нуля. Мощное московское ведомство существует давно, однако проявить свою мощь не может, поскольку Москомнаследие, прежде всего, обслуживает политические интересы мэрии и только во вторую очередь заботится о памятниках.

Наш Музей исторически связан едва ли не со всеми ведомствами и общественными организациями, которые занимаются охраной памятников, и даже породил многие из современных структур. Первый директор первой территории нашего Музея в Донском монастыре в свое время создал ВООПИК (Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры – ред.) а второй директор второй нашей территории в Городской усадьбе Талызиных создал Управление по охране памятников, из которого "выросло" Москомнаследие.

При советской власти энтузиасты, создавшие Музей в 1934 году, в основном, бегали за большевиками, пытаясь хотя бы в документах спасти сведения о тех памятниках архитектуры, которые ломала советская власть. Они делали обмерные чертежи, фотографировали, сохраняли фрагменты и детали построек, чтобы потом можно было все воссоздать. Когда коммунисты опомнились и начали воссоздавать кое-что из уничтоженного, то все восстановления происходили при помощи наших материалов. По сохраненным в Музее Щусева уникальным материалам восстановили Триумфальную арку, храм Христа Спасителя, Манеж, Иверскую часовню, Воскресенские ворота и Казанский собор на Красной площади, Красное крыльцо Грановитой палаты в Кремле, шехтелевские особняки - Морозовых на Спиридоновке (Дом приемов МИДа) и Смирнова на Тверском бульваре. Мы можем обеспечить восстановление Красных ворот и Сухаревой башни, когда до них дойдет дело.

По иронии судьбы сейчас мы делаем ровно то же самое, что во время советской власти, когда она находилась на стадии вандализма – бегаем за нынешней властью и собираем то, что она ломает. Так, мы спасли фрагменты и детали уничтоженной гостиницы "Москва", иофановские люстры из "Ударника", но, увы, не успели ничего спасти из погубленных интерьеров гостиницы "Украина".

 

- Думаю, это произойдет не скоро, но произойдет обязательно. Только жаль, что до этого счастливого времени мы успеем много чего натворить и сломать. В Москве слишком большая концентрация власти и денег. Огромные возможности появились слишком рано, культурный уровень за ними не успевает. Надеюсь, дети нынешних правителей, вернувшись из своих Лондонов, захотят кое-что поправить в том, что успеют натворить их родители. Возможно, в культурнейшей Великобритании, где, как сейчас шутят, находится наш Лондонград, их научат, как следует обращаться с памятниками, и они вырастут культурными людьми.

 

- Образцом прекрасного отношения к своей истории и архитектуре являются Италия и Великобритания. В Англии традиции охраны культурного наследия настолько сильны, что охраняется, например, каждый сельский дом ушедшей эпохи. В городе Стратфорде-на-Эйвоне идеально сохранился дом Шекспира, и это не имитация. Там в фахверковых домах XVI века живут обычные люди, которые сохраняют эти здания, и их возраст абсолютно никому не мешает. Жить в историческом доме в Англии дорого и престижно, как в любой другой стране, однако, у них это еще и очень ответственно, там следят за сохранностью мельчайших деталей.

В Италии, на вилле Мальконтента, которую построил великий Палладио, до сих пор живет семья ее первых владельцев Фоскари. Эта вилла вошла во все учебники архитектуры, она похожа на огромный храм с куполом и потрясающей настенной росписью. С 1559 года и по сей день эта вилла находится в частной собственности, но в ней как не было, так до сих пор и нет канализации! Даже во время пышного приема гости в вечерних нарядах ходят по нужде в деревянный туалетик со скрипучей дверью, стоящий в дворцовом зале, но провести канализацию на вилле нельзя. Италия – очень коррумпированная страна, но органы охраны памятников там абсолютно никто обойти не может. Можно много чего и кого купить, но историческая архитектура для итальянцев свята. Это отношение у них в крови, в основе их ментальности.

 

Конечно, большой и, тем более, столичный город неминуемо должен развиваться, он не может застыть, как музей, наподобие Венеции. Но, например, в Риме или Лондоне установлен правильный баланс между необходимостью развития, которое в основном происходит на пустых или малоценных площадках или в новых районах, и мощным общественным консенсусом в вопросе охраны наследия. У нас положение дел совершенно другое. У нас не было массового протеста против уродств на Манежной площади. Новый Военторг тоже, скорее всего, понравится большинству. Но если не протестовать, то историческую Москву мы потеряем непременно, неминуемо и навсегда. Истина, тем не менее, только одна, ее не две и не три. В данном случае правда на стороне культурного меньшинства, которое, несмотря на тяжесть ситуации, органически не способно оставаться "молчаливым меньшинством". А уповать будем на чудо – вдруг найдется кто-то во власти, достаточно сильный, кто успеет опомниться до "точки невозврата". Впрочем, это надежда призрачна…

 

 

- Архитектура всегда была интернациональным явлением, компиляция разнородных влияний – один из главных принципов ее развития. В иностранцах большой беды нет. Мировые мэтры приезжают из вполне цивилизованных стран, где нет склонности к уничтожению памятников архитектуры. Лорд Фостер составляет как раз печальное исключение – он и в Петербурге покушается на разрушение Фрунзенского универмага, красивейшего образца ленинградского конструктивизма.

Москва – это лоскутное одеяло. В Москве фрагментарно "зашифрованы" города различных эпох, у нее очень часто нет единого масштаба и можно видеть соседство зданий категорически различного размера. Однако то, что происходит сейчас с исторической частью города – недопустимо. Мы беззаботно заменяем драгоценные кусочки архитектурной парчи, бархата и ситца на однообразное покрывало из синтетики.