Правда, подлинными кирпичами, что лежат неподалеку, отреставрируют только оставшийся объем, а остальное – «новые материалы». То есть, 18 век останется 18-м, а 19-й заменится 21-м. А, чтобы домик не упал от нечаянного родства, под него подводят бетонную подушку. Вот такая «матрешка» в одежке из административно-жилого комплекса»...

Так заканчивалась история дома в Гнездниковском переулке. Тогда надежда еще была. Но статус объекта культурного наследия в очередной раз оказался бессилен спасти здание. Произошедшее на территории бывшей усадьбы Нащокиных 1 февраля является логическим продолжением недавнего сноса усадьбы Римского-Корсакова.

Весной прошлого года на территории бывшей Полицейской канцелярии было начато строительство большого офисного комплекса (заказчик – ООО «Респект-R»), многоэтажные корпуса которого и должны были подпереть старый особняк с флангов. Сам особняк предполагалось отреставрировать. Однако точно так же, как и в прошлогодней истории с домом Новикова наилучшим способом реставрации в результате была признана ликвидация здания.

Представители заказчика уверяют, что «здание погубили не мы, а большевики, которые 70 лет его так эксплуатировали». Действительно, дом был в тяжелом техническом состоянии, но разрушаться начал лишь после разборки торцевых пристроек конца 19 века, которая, как водится, была произведена до начала противоаварийных работ. Уже после треснувший дом стянули металлическими обручами, но легче ему от этого не стало. Здание разбирали поэтапно, сначала сняли два верхних этажа, потом разобрали часть сводчатых помещений нижнего. Каждый следующий шаг мотивировался невозможностью укрепления аварийного здания и обещанием построить «такой же» дом из складируемого во дворе старого кирпича (как говорит Юрий Лужков, «кирпичи – это просто молекулы, из которых можно слепить любой образ»). «Москва, которой нет» попыталась в происходящее, однако на стройке объяснили, что, во-первых, «демонтаж сносом не является», а, во-вторых, разборка здания вплоть до самой древней его части согласована официально.

Древним считался небольшой, в две комнаты, объем на подвале. Специалисты, обследовавшие дом несколько лет назад, датировали 17 веком именно эту его часть, поскольку лишь под ней сохранялся сводчатый подвал, возраст которого был очевиден. Обследовать помещения первого этажа тогда было невозможно, поскольку их занимали офисы. Поэтому в заключении было оговорено, что для уточнения датировки необходимы подробные натурные исследования.

Ничего этого сделано не было, и только после разборки здания стало ясно, что к 17 веку относилась значительная часть сводчатых комнат первого этажа, а подвалы под ними были просто засыпаны. Половина объема, предписанного к сохранению, к тому моменту тоже исчезла – по словам прораба, упала сама (разумеется, ночью, когда дома имеют странное обыкновение падать). Тем не менее, оставалась фасадная стена в три окна и примыкающие к ней части двух торцевых стен, а также две сводчатые палаты подвала. Уникальность этих фрагментов была заметна невооруженным взглядом, однако у отвечающих за объект реставраторов фирмы «АРС’С», они никакого профессионального интереса не вызвали (по словам консультирующего эту фирму замначальника Москомнаследия А.Соловьева - оттого, что с ними не был подписан договор, а кто же в наше время станет проявлять интерес забесплатно). Реставраторы повели себя как врачи, отказывающиеся ехать на вызов по причине задержки зарплаты; памятник погибал неисследованным. По счастью, ситуацией заинтересовались посторонние люди, из числа тех, кто занимался предварительными исследованиями дома. Заказчик благородно разрешил им провести обмеры и даже предложил взять на себя сопутствующие расходы. Однако сохранять памятник в его планы не входило.

Натурные работы, проведенные архитекторами А. Можаевым и С. Курановым в последнюю неделю перед окончательным сносом дома, показали, что его руины представляют собой хорошо сохранившиеся фрагменты двух парадных фасадов палат конца 17 века, в древности смотревших на соседнюю церковь Николы в Гнездниках. Рисунок наличников этих фасадов был различным: к югу были обращены окна с килевидными фронтонами, к востоку – с разорванными, исключительно изящного рисунка. Более того, фасады сохраняли первоначальную покраску, которая тоже была разной! Южный фасад был белым, а восточный многоцветным: красное поле стены и темный (вероятно, черный) тон деталей – наличников и карниза-поребрика. Такое решение впервые встречается в гражданской архитектуре московских посадов (сравнить его можно лишь с многоцветьем кремлевского Потешного дворца). Но для того, чтобы более точно определить былую внешность уникального памятника (обнаружились и прочие странности, скажем, один из наличников восточного фасада почему-то был несимметричным) требовались более тщательные изыскания.