Еще в 1904 году Федор Иванович, пожелав сменить обстановку после смерти от аппендицита своего первенца, переехал в дом по соседству — в 3-м Зачатьевском переулке. (Там же в восемнадцатом году жила Анна Ахматова). Шаляпин — частый гость обитателей дома № 5. Обстановка была почти дачная, музыканты с удовольствием собирались в доме Талей, играли, пили чаи, сиживали подолгу, гуляли в яблоневом саду и расходились затемно. Тихое счастье тихого особнячка…

Революция изменила многое. Зигфрид вскоре эмигрировал и умер в Латвии в 1940 году. А Маргарита, женщина образованная (она окончила женскую гимназию Алферова), владевшая французским и немецким языками, осталась преподавать математику в Промышленной академии. И, о чудо, образование помогло: новая советская власть снисходительно относилась к тем «бывшим», чья работа представляла определенную ценность — преподавателям и ученым. Двухэтажный особняк с двухъярусной террасой, бронзовыми люстрами и витиеватой лепниной на потолках лишь уплотнили, оставив прежним хозяевам три комнаты на втором этаже. Новые соседи, суровые чекисты, перегородками перекрыли анфиладную систему комнат (когда все комнаты проходные и через них можно обойти весь дом по периметру) и отгородились таким образом от прежних владельцев.
Маргариту Зигфридовну арестовывали дважды: в 37-м и 41-м. Что она пережила, можно только догадываться. Но в первый раз любимую учительницу спас Никита Хрущев, который был тогда председателем московской партийной организации, во второй (он случился из-за доноса, мол, немка ждет немцев) — среди студентов оказалась секретарша Берии, она посодействовала, и Таль-Кенеман вновь отпустили. Умерла Маргарита Зигфридовна в 1992 году, прожив почти сто лет. Незадолго до ее кончины внук сломал перегородку, когда-то отделявшую их квартиру от квартиры чекистов, и Маргарита, впервые с 1918 года смогла переступить замурованный порог…

В 1968 году дом признали аварийным, жильцов выселили. Но семья правнука Таля — художника Евгения Филатова отказалась покинуть дом. Попытка насильственного выселения через суд в 1989 году не удалась, а вскоре развалился СССР, и государству стало не до старенького особнячка и его хозяев. Однако наступившие демократические времена придали этой истории детективно-драматический оттенок. В ноябре 1992 года, дом подожгли. Спасли Филатова и его семью законы постройки домов далекого XIX века. Созданная в 1813-м, после пожара, специальная «Комиссия для строения города Москвы» повелела в новых строениях между крышей и домом прокладывать слой земли. Он-то и уберег, спустя полтора века, хозяев дома. В 1995-м крышу восстановили силами иконописной мастерской «Канон», которая сейчас там располагается. Сам же Филатов решил отстоять права на свое родовое имение через суд. Суд подтвердил факт покупки домов №№ 3 и 5 Зигмундом Талем, а также то, что Евгений Филатов приходится Зигмунду правнуком, на основании чего вынес решение: ни Таль, ни Филатов никакого отношения к домам не имеют! Тем не менее, бумаг, подтверждающих то, что по отношению к владельцам дома были применены декреты «Об отмене частной собственности» и «Об отмене права наследования», не существует. Юристы справедливо полагают, что у Филатова есть все шансы отстоять дом своих предков.
Сколько еще продержится маленький особнячок и его упорный хозяин, подавший на Россию в Страсбургский суд, неизвестно. Пока же, зайдя в дом № 5, словно попадаешь в мир чьих-то мемуаров: изразцовые печи, старая, дореволюционная, мебель, люстра с травленым стеклом, рисунок на которой проступает только, когда включается свет и много-много книг. И, кажется, достаточно просто выглянуть из окна, чтобы увидеть чудесный сад и услышать шум подъезжающих карет. А вечером, если повезет, можно послушать дивный шаляпинский голос… Этот дом готов делиться воспоминаниями.